Соловьиная ночь - Констанс О`Бэньон

Кэссиди удивленно подняла брови, и в ее глазах засветилась надежда.

— Рейли, я…

— Прошу тебя, прости меня, Кэссиди, — прервал он ее, боясь, что потом не сможет ей высказать всего, что было у него на душе. — Понимаешь, до тебя я не был влюблен ни в одну женщину и совершенно растерялся, не зная, как вести себя с тобой. Я знаю, что все делал неправильно…

Она отступила немного назад, и ее сердце радостно забилось.

— Ты любишь меня, Рейли? — спросила Кэссиди.

— Я люблю тебя всей душой, моя маленькая жена, — с улыбкой ответил он.

— Но ведь ты говорил, что никогда…

Он коснулся кончиком пальца ее губ.

— Я говорил много глупостей, Кэссиди, но надеюсь, что ты великодушна и не будешь слишком часто об этом напоминать.

Она нежно притронулась к его щеке, и ее зеленые глаза наполнились слезами.

— Ах, Рейли, я просто не могу поверить, что ты меня любишь! — прошептала она. — Я не принесла тебе ничего, кроме хлопот…

— Я этого и не отрицаю, — усмехнулся он. — С тех пор как мы познакомились, ты перевернула мою жизнь вверх дном… — Рейли снова стал серьезен и пристально взглянул на Кэссиди. — Любимая, — сказал он, — позволь мне нарушить еще одно из тех обещаний, которые я когда-то давал тебе!

Счастье переполняло ее душу. Кэссиди хотелось так крепко обнять Рейли, чтобы он наполнил собой все её существо.

— Какое обещание, Рейли?

— Обещание дать тебе полную свободу, как только ты родишь мне сына, — ответил он.

Ее зеленые русалочные глаза заискрились смехом.

— Только попробуй уйти от меня, Рейли! — сказала она. — Я последую за тобой повсюду!

— Но ведь я обижал тебя… — пробормотал он.

— Это не так, Рейли, — возразила Кэссиди. — Всякий раз, когда я попадала в беду, ты оказывался рядом и спасал меня.

Рейли просиял и, подхватив ее на руки, вынес через широкие двери в сад.

— Теперь ты принадлежишь мне, Кэссиди, — сказал он, — и я никогда не отпущу тебя!

Кэссиди смотрела на древние стены Равенуортского замка, и ей казалось, что тени предков рода Винтеров глядят на них отовсюду и одобрительно качают головами.

Кэссиди прижалась щекой к щеке Рейли и, задыхаясь от счастья, проговорила:

— Ах, Рейли, любовь моя, как я могу желать покинуть этот райский уголок?!

Он наклонился к ней и нежно прикоснулся губами к ее губам. Голова у нее закружилась, Кэссиди обвила руками его шею, и они долго не размыкали объятий.

Потом он сказал:

— Благодаря тебе я заново родился и снова обрел веру в то, что на свете еще существуют любовь и честь!

В этот момент из ближних зарослей выпорхнула птичка. Кэссиди смотрела на нее, и ей казалось, что у нее самой вырастают крылья. Она взглянула на Рейли, который ответил ей улыбкой. Он тоже заметил соловья.

— Посмотри! — сказал он, указывая на высокий дуб, стоявший в глубине сада. — Соловей сидит на самой высокой ветке и ждет свою подругу!

— Да, я вижу! — проговорила Кэссиди, замирая в его объятиях.

— Прислушайся, любовь моя, — продолжал Рейли, — слышишь, как он зовет ее?

— Да, Рейли, слышу! Он поет для своей возлюбленной!

Он посмотрел на нее, и его темные глаза наполнились нежностью и желанием.

— Соловей поет и для нас, Кэссиди! — сказал он. Она склонила голову к нему на грудь и услышала,

как стучит его сердце.

— Да, я это знаю, дорогой, — прошептала она.

Больше Кэссиди ничего не сказала, потому что соловьиная песня заполнила все вокруг, а губы мужа слились с ее губами. А еще через несколько мгновений даже соловьиная песня растворилась в биении влюбленных сердец.